Чокнутые мамаши

Как только внутри женщины появляется маленький зародыш, ее сознание кардинально меняется. Она и ее супруг превращаются в совершенно других людей, вот был человек – и нет его, а вместо него – кто-то новый. Интересная тема для «X-files», если что - мой патент.
Когда я существовала в своем прежнем, добеременном обличье, я просто не могла находиться в одной комнате с этими модифицированными созданиями. Когда-то нормальные, разумные люди превращались в зацикленных на своем положении куриц и могли кудахтать только о нем.

Бывало у вас такое? Сидите вы с подругами, пытаетесь расслабиться – авотхуй! Раньше вы говорили бы с ними о жизненно-важных вещах вроде секса и Димы Билана, а теперь из них льются непонятные темы с жуткими кодовыми словами «эпидуральная анестезия», «забор околоплодных вод», «геморрой» и «фитоподгузники».
По той же комнате, между делом, бегают двое-трое малышей, весело визжа и спотыкаясь о ваши сорокаразмерные ноги. От криков моментально и безотказно начинает болеть голова. Вы не понимаете, почему мамаши даже не пытаются заткнуть свое потомство, нужно ведь хоть немного их воспитывать!

Так как вас никогда не интересовало, где именно можно сдать мазок из носа на стафилокока, и в чем заключаются преимущества кроваток «Пег Перего» над колясками «Доктор Бейби», вы умираете от скуки. Вам непонятно, как можно так долго обсасывать тему, сколько раз за ночь он бил тебя под ребра на восьмом месяце. Ни разу? А меня постоянно! Вот те на! «Бляпиздец, чокнутые мамаши!», - тихонько думаете вы.
Заодно вы коситесь на дикую свору, загнавшую кота под диван и танцующую вокруг него с неправдоподобно громогласными воплями, и не понимаете, как от этого шума у вас еще не лопнули перепонки и окна.
Под конец вечера вы клянетесь себе, что вы никогда не станете одержимой бабой, которая ведет разговоры, живет и мыслит исключительно детьми и их содержании, не обращая внимания на то, что собеседнику плохо и муторно. Заодно вы обещаете себе, что ваши-то детки будут шелковыми и воспитанными, и вообще - они родятся с пультом, который позволит вам управлять всеми их действиями, включая голосовые децибеллы.

Жизнь продолжается и, если вы не заклятый child-free – делать нечего, вы тоже становитесь беременной. Ну, а если не вы – то ваша жена. Или любовница. В общем, когда-нибудь у кого-нибудь кто-то очень близкий все таки забеременеет.
Во время беременности я очень старалась.
Я никому не рассказывала, например, о том, что, начиная с пятого месяца, каждый встречный считал своим долгом погладить мой живот, сюсюкая при этом, как над пушистым котенком. Представляете, идете вы себе, этакая свинка-копилка, покачиваясь и вздыхая на ходу, никого не трогаете, думаете о хорошем, и вдруг – бац! – кто-то хватает вас за пузо? А если бы каждого носатого человека при встрече хватали бы за нос? Или за другой орган? Но я улыбалась, беременным нервничать нельзя.
Я не жаловалась на то, что постоянно чувствовала себя ходячим инкубатором, так как всех интересовала лишь моя температура и прием правильной пищи.
Дома я вела себя, как гибрид африканской гиены с японским летчиком-истребителем – уничтожала все без разбору запасы в холодильнике за предельно короткое время. Я же ем за двоих? Так этот второй столько жрет, столько жрет! Но и об этом я плакалась только мужу.

Я честно боролась с собой. Я старалась. Я сдерживалась и, как Коля Герасимов, никому-ничего-не-говорила.
Кульминационный момент наступил на шестом месяце, когда друзья с послебеременной стороны луны пригласили нас на день рождения. Разумеется, разговоры пошли о токсикозах, варикозных венах и геморроях. Кстати, если вы хотите разговорить молчаливого человека – спросите его про беременность. Или про роды. Или про детей. Только, главное, прежде подумайте – а оно вам надо?
И я не сдержалась.
После судорожного раздумья, пытаясь вспомнить хоть какую-то интригующую медицинскую проблему, робким, можно сказать, девственным тоном я тихо, но гордо отметила:
- А вот, знаете, у меня - запоры..
Меня не приняли. Мне сказали, что у меня – это не запоры, это а вот у них – самые запористые запоры и токсикозистые токсикозы. Других проблем со здоровьем у меня не было, да и совесть возмущенно попискивала: «Ты же обещала, что не станешь, как они!», и я замолчала. Но и просто слушать обычное кудахтанье было намного интереснее.

Потом родился ребенок, и я почувствовала в себе новые изменения. Например, мое орущее чадо вызывало во мне лишь умиление и другие положительные эмоции. «Ой, Зорик, она будет у нас певицей», - смеялась я, легко отмахиваясь от недовольных взглядов людей с добеременной стороны луны. Им - не понять.

А совсем недавно я осознала, что все кончено. Я обошла луну, я уже там, и пути обратно нет. Старая Лена пропала, лопнула, как многокилограммовый мыльный пузырь. А вы и не заметили, что ее местом завладела новая Лена - чокнутая мамаша.

На днях я повстречала одну свою знакомую, не самую близкую, так, дружили когда-то. Я спросила у нее: «Как дела?». Она ответила: «Нормально», а затем черт дернул ее за язык поинтересоваться: «А у тебя как?».
Это был вопрос на засыпку. Все, она попала. Если спросите меня – сама виновата. Нефиг задавать чокнутым родителям глупые вопросы. Они не виноваты, что мысли о ребенке занимают большую часть их мозга. Повторюсь - лучше ничего у них не спрашивать. Да и вообще, встретив такой типаж, стоит сразу перейти на другую сторону улицы. Бегом!

Меня прорвало. Начав с родов, я подетально описала все стадии, начиная от отхода вод и заканчивая плацентой, в которой не хватало пары кусочков, «а, кстати, выглядит оно совсем, как большая куриная печенка, хи-хи». Подруга побледнела, но сразу убегать постеснялась, испуганно поглядывая на маниакальный блеск в моих глазах.
- Давай присядем, - предложила я.
Кажется, она пыталась что-то возражать, но я была в невменяемом состоянии, и она села с обреченным выражением лица.
Сказались долгие месяца орального воздержания. Я рассказала ей обо всем, честно и обсессивно подробно. Думаю, теперь она никогда не захочет иметь детей. Она узнала, как я радовалась, когда как моя дочка в первый раз пописала, как она методично ухитрялась обкакивать все слои одежды («представляешь, какая умничка!»), как прикольно она икает и пукает, как она ест туалетную бумагу, как она любит купаться и и ненавидит прививки, и прочее, и прочее, и прочее. Под конец я совсем разошлась и хриплым заманчивым голосом поведала ей следующую историю. Поверьте, я искренне думала, что ей это безумно интересно. И что для всех это сплошная животрепещущая тема. Как же иначе?

Считаю своим авторским долгом вас предупредить. Так как мой журнал читают беременные женщины и, судя по некоторым комментариям, дети – я прошу всех, кроме молодых родителей, проктологов и участников «Эффекта страха», перейти сразу к последнему абзацу. Да и то, я снимаю с себя любую ответственность.

Ребенок у меня совершенно не такой, как другие дети. Те, другие дети - они противные. Они орут и носятся по дому, как саранча, оставляя за собой лишь гибель и разруху. Они не хотят есть и спать. Они не слушаются родителей. Они постоянно плачут. Фу. Вообще. Как можно.
Моя Дана – совершенно не такая. Я никогда не представляла себе, что ребенок может быть настолько сладким. Ну, покричит она немного, так, что уши закладывает, ну и что? Надо же развивать легкие! Ну, так сбрасывает она на пол все, что лежит на диване. А нефиг этому всему на диване лежать! У нее хорошее чувство порядка, говорю я себе, спотыкаясь об очередную пирамидку.
- Лена, не давай ей пульт, он уже еле дышит, - предупреждает меня муж.
- Ты что? - возмущаюсь я. - Ей же нужно развиваться! Когда она в пятый раз швыряет на пол пульт, она исследует силу гравитации, я тебе точно говорю!
И ребенок с важным видом сбрасывает со стульчика телефон. Так вот ты какая, сила гравитации!
Не хочет кушать? И понятно, вот ты эти вареные овощи пробовал? Это ты еще скажи ей спасибо, что она только половину каши на тебя выплюнула, а остальное все же съела, бедная девочка, постоянно питается одним и тем же!

В общем, ребенок меня удивил в лучшую сторону. И лишь в одном она меня разочаровала.
Вопреки моим ожиданиям, оказалось, что ее какашки пахнут не розами, не лавандой и даже не духами «Фаренгейт». Ее какашки пахнут, простите, как говорит мой муж, с его четким украинским «г» - Гамном.
Когда оно в подгузнике, и ты, не глядя и не дыша, как-то все это вытираешь – это еще ничего. А вот моя свекровь решила научить ее справлять свои нужды по приказу. Она купила горшок и стала высаживать на него моего ребенка с мелодичным припеванием: «Пыс-пыс-пыс» и характерным кряхтением. Ребенок, следуя законам статистики и логики, периодически стал делать дела в горшок. Так как, после того, как свекровь уходила домой, я прятала горшок под Данкину кровать, ребенок какал в подгузники, полная идиллия.
И вот свекровь попросила у меня попробовать высаживать малую на горшок. Она сказала, что своими подгузниками мы Данку только путаем, и после слов: «Это же намного полезнее для здоровья!» я сломалась.
- Только предварительно налей в горшок воды, чтобы лучше отмывалось, - добавила свекровь и ушла домой.
Я взволновалась предстоящему развитию ребенка, и слова о том, что придется что-то там отмывать, проскочили мимо моих ушей.

Вечером ребенок подал шпионский сигнал для «покаков» - стал громко кряхтеть на весь дом. Мы с мужем посадили ее на горшок с водой. Ожидаемое, как говорится, не заставило себя долго ждать, и в горшке пару раз что-то плюхнуло под наши громкие аплодисменты.
Мы радостно переглянулись, и я пару раз бодро крикнула: «Ура!».
Затем муж взял ребенка на руки, и мы заглянули в горшок. Там с гнусной ухмылкой плавало Оно. Гамно.
- Ой, Гамно! – удивился муж, видимо, ожидая увидеть там голые груди Памелы Андерсон.
Мы снова переглянулись, и супруг задумчиво спросил:
- А что теперь?
Я помолчала и, стараясь на смотреть на возлежащее на воде содержимое, уверенным голосом сказала:
- Теперь надо вылить это в унитаз!
- Ну, так вылей! – нашелся хитрый муж.
- А почему я?! – мне стало обидно до глубины души.
- Потому что у тебя должен быть материнский инстинкт! Ты Данке кто – мать или не мать?!
Он загнал меня в угол. Я была мать. А он был – кто-кто, но явно не мать. Этим он меня взял, уж не знаю, почему. Дура я, не битая.
Пришлось нести горшок в туалет.
По дороге, показавшейся мне вечностью, я пыталась пробудить в себе материнский инстинкт. Гамно шумно плескалось баттерфляем, энергично отталкиваясь от бортиков. Инстинкт не появлялся. Он спрятался где-то глубоко, под левым надпочечником. Кажется, его тошнило.
Выливая пловца в унитаз, я задумалась о своих родителях, которым несколько лет подряд пришлось стирать мои грязные подгузники. И это их не сломало – когда мне было семь лет, они родили мне братьев-близняшек. Я вообще очень их люблю, но, знаете, я стала ценить их намного больше. Это ж надо, они делали это годами! С ума сойти! А тем, кто делает это и на сей день, вопреки подгузникам – мне вас не понять, но примите глубочайшее мое уважение.
На следующий день мы купили специальное сиденье, которое собачится прямо на унитаз. Ребенку, вроде, понравилось. А нам-то как!

Вернемся к моей подруге. После этого рассказа, сопровождаемого бешеной жестикуляцией и выразительной мимикой, она приняла цвет скамейки, вскочила и воскликнула: «Знаешь, я вспомнила, мне надо бежать! У меня там такое важное!». И убежала. Кажется, она оглядывалась, чтобы проверить, что я не бегу за ней вслед.

Если честно, я действительно хотела ее догнать. Я же не успела ей все рассказать.
Итак – здравствуйте. Я – Лена, чокнутая мамаша. И я этим горжусь!